Романс «Меня не греет шаль» в наши дни исполняется крайне редко. Однако попасть в разряд забытых ему не дает довольно поздняя интерпретация Аллы Баяновой «…Это песня старых московских цыган, — поясняла Алла Николаевна в одном из последних интервью. — Среди них я все время крутилась в Париже… Тогда я была еще совсем малышка. Сидела тихо в уголках и впитывала в себя красоту исполнения цыганского романса и лихость и веселье цыганской плясовой, или таборной, песни».

Но отнюдь не цыгане завезли «Шаль» в Париж. Сделала это эмигрировавшая во Францию в конце 1974 года советская певица Евгения Константиновна Разина (Акопян). Романс появился в ее репертуаре в 1970 году — как только она начала в СССР свои сольные выступления в фортепианном сопровождении пианиста-легенды Бориса Мандруса. До встречи с Мандрусом Евгения Разина старинные и цыганские романсы не исполняла и вряд ли могла обладать нотами произведения, которое до этого времени ни разу не издавалось. Зато у Бориса Яковлевича, с ­1930-х годов работавшего с известнейшей романсовой исполнительницей 1920–1940-х годов Екатериной Юровской, ноты романса (скорее всего, рукописная копия), безусловно, имелись. Иначе каким образом им удалось в 1940 году записать «Меня не греет шаль» для многотиражной пластинки Апрелевского завода? На этикетке значилось: «Муз. Давыдова». Это позволяет некоторым филофонистам считать автором произведения знаменитого Сашу Давыдова (Александра Давыдовича Карапетяна, 1849–1911) — короля цыганского романса 1880–1900-х годов.

Холодной ночью я с ним встречалась
И прошептала, как на беду:
«Сегодня, друг мой, с тобой прощаюсь,
А завтра снова к тебе приду».
Меня не греет шаль холодной зимней ночью.
В душе моей печаль. Тоска мне выжгла очи.
С тобой расстаться так сердцу больно.
Зачем разлука нам суждена?
Ведь у цыганки сердце вольно,
Одной любовью душа полна!
Меня не греет шаль…